Три депортация «древнего Пскова»: Челяднины, Ярославовы,Оболенские и Глинские в Дворцах и на р.Белой
Наталья Ярославова-Чистякова
14-17 апреля 2014 года
Полный текст с иллюстрациями по ссылке http://yaroslavova.ru/main.mhtml?Part=15&PubID=965
АНОНС
Наместник Пскова И.А.Челяднин руководил депортацией 300 семей псковской знати в 1510 году, а через 2 года принимал исповедь у казанского хана Мухаммед-Эмина о некоей геополитической тайне. После этого с ханом был подписан «Вечный мир», который продержался до рождения Ивана Грозного в 1530 году. Мамкой воспитательницей новорожденного Ивана IV стала ближайшая родственница И.А.Челяднина - Агриппина Челяднина, урожденная Телепнева-Оболенская. А после смерти Василия III именно она сделала протекцию своему брату Князю Ивану Федоровичу Телепневу-Оболенскому в фавориты овдовевшей царицы Елены Глинской. Вот так племянники родоначальника Князей Ярославовых оказались - ближайшим окружением Глинской. Ведь воспитательница сына царицы Глинской и её фаворит были сыновьями Федора Васильевича Оболенского - родного брата, по отцу, Князя Пскова Ярослава Васильевича Оболенского. К потомкам их общего предка Князя Василия Косого Оболенского и Тарусского относилась и Елена Оболенская супруга Князя Михаила Глинского - дяди царицы. Главная конкуренция за ближайший круг складывалась между Глинским и фаворитом Оболенским, а также между Глинскими и Челядниными, включая Челядниных – внуков Я.З.Кошкина-Захарьева, старшего брата Романа, давшего имя дому Романовых. Один из этих внуков Г.Ф.Челяднин-Давыдов был наместником в Пскове вместе с И.А.Челядниным. А второй П.Ф Челяднин-Давыдов - отцом П.И.Федорова-Челяднина, члена Семибоярщины, строителя Свияжска, одного из руководителей Земской Думы и главного героя картины «Опричнина» Н.Неврева. Грозный лично казнил боярина в 1568 году за «Заговор Челяднина», после чего приказал казнить находившихся уже 4 года в ссылке в Казани вместе с семьями Ярославских и Суздальских князей, среди которых был и Князь Александр Ярославов Ярославский – правнук Князя Пскова Ярослава Оболенского. Починок Ярославов рядом с Челяднино – Бирском на реке Белой сохранил память об этой казни Челяднина и Ярославова в один год. А в 1569 году было депортировано ещё 500 семей псковской знати. Следы их можно теперь найти только по новгородско-псковской школе храмостроительства, Псковский иконе Божией Матери, да псковским обрядам. Следующие 300 семей выслали уже после «Лжедмитрия», при первых Романовых. И они тоже «канули в лету», приняв на себя войну с потомками Кучума и самые кровавые войны XVIII века. Три депортации! 1100 семей псковской знати! Такие репрессии не коснулись ни Новгорода, ни Твери, ни Ярославля, ни Суздаля. Искать их надо в Казанском ханстве по следу Челяднина и Лжедмитрия, с учетом дат ссылки «Древнего Пскова – Начала Руси» и тайны хана, известной Челяднину.
«Три депортация «древнего Пскова» и тайны ханской исповеди: Челяднины, Ярославовы, Оболенские и Глинские в Московских дворцах и на реке Белой» http://yaroslavova.ru/main.mhtml?Part=15&PubID=965
История основания на реке Белой города Челяднино - Бирска в 1555 году, названного позже именем небольшой речки Бирь, отмеченной починком Ярославова, связана с секретной дипломатической миссией посла Челяднина при казанском хане Мухаммед Эмине, когда представитель рода Челядниных и появился впервые на территории Казанского ханства, как доверенное лицо правителя.
Речь идет о некоей геополитической тайне, важность которой была столь велика, что в феврале 1512 года казанский хан лично просил московского царя прислать к нему персонально боярина и конюшего Ивана Андреевича Челяднина, с целью исповедаться перед ним, что выделяет этого посредника в переговорах во всей казанско-крымско-русской тайной дипломатии.
Впервые, упоминание об исповеди и некой тайне, которую казанский хан мог доверить только И.А.Челяднину, я встретила в трудах В.Вельяминова - Зернова, потомка мурзы Чета /1/, с которым в его жизни сотрудничал Ш.Марджани, затем - у ряда других исследователей.
Сами Челяднины - это потомки Акинфа Великого, боярина Князя Михаила Ярославова Тверского. И у меня нет сомнения в том, что город Челяднино – Бирск, поставленный ранее, чем Уфа, как «пограничная крепосца», связан вот с этой ханско-русской геополитикой, при этом - с важной ролью Пскова, как начала земли русской.
Пройдет два десятилетия, и уже при царице Е.Глинской супруга родного брата И.А.Челяднина - Агриппина (Аграфена) Телепнева-Оболенская станет мамкой воспитательницей будущего Ивана Грозного .
«…При жизни Василия III и после его кончины главной боярыней при наследнике состояла Аграфена, вдова боярина Василия Андреевича Челяднина. Отец боярина Василия Андрей, а затем брат Василия Иван были первыми, кто получил от Ивана III высший чин конюшего боярина….Елена Глинская доверяла Аграфене Челядниной. Ее брат Овчина стал конюшим. В 1536 г. Аграфена вместе с Овчиной сопровождала Ивана IV в его первой поездке на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. В следующем году на посольском приеме «ходил у великого князя в дяди место» Иван Иванович Челяднин. Еще через два года дядька получил титул конюшего. Обязанности дядьки были разнообразными. Челяднин был воспитателем наследника. Вероятно, именно он начал знакомить его с книжной премудростью…» (Р.Скрынников. «Иван Грозный»)
Однако описанное приближение, также как и фаворитизм её брата Ивана Федоровича Телепнева-Оболенского, проистекали из предшествовавших псковских и казанских событий 1500 -1515 годов.
В 1509-1510 годах, о которых идет речь, непосредственно перед приглашением И.А.Челяднина к Казанскому хану Мухаммаду Эмину, боярин И.А.Челяднин был воеводой в Пскове, чему предшествовала его деятельность в роли посла при дворе Сигизмунда I после русско-литовской войны 1507-1508 года и мятежа Михаила Глинского. По Псковским делам он ездил в 1509 в Новгород, где в 90-х годах XV века наместником был его отец Андрей Федорович Челяднин , погибший в финале предыдущей русско-литовской войны 1500-1503 годов. А в 1510 году И.А.Челяднин стал уже Псковским наместником.
Назначение И.А.Челяднина в Псков последовало за смертью 15 февраля 1509 года Князя Дмитрия Ивановича внука , венчанного в 1498 году на Великое княжество Московское его дедом Иваном III, поскольку он был наследником почившего Князя Тверского Ивана Ивановича Молодого – сына царицы Марии Борисовны Тверской.
До смерти «Дмитрия внука» будущий Василий III был регентом при нем, как писал Герберштейн. Ведь в 1499 году, после венчания на Московское и Владимирское царство Дмитрия Ивановича Внука, сын Ивана III от Софьи Палеолог - Василий стал Князем Псковским.
И хотя в 1502 году Иван III передал наследование уже его следующему сыну - Великому Князю Василию, но на царство он венчан не был.
Упоминание о том, что «согласно Герберштейну, «пока Дмитрий был жив, Гавриил [т.е. Василий] действовал как регент» вызывает сомнение автора, процитировавшего Герберштейна в этой части /1/. Однако посол Герберштейн, в свое время, выполнял особую миссию, когда передавал, на словах и письменно, сообщения из Литвы Князю Михаилу Львовичу Глинскому – дяде царицы Елены Глинской , второй супруги Василия III. Поэтом все тонкости касательно статуса его родственника - правителя Князь Михаил Глинский, знал достоверно. В Москве Глинский оказался из-за упомянутого выше мятежа. Он конкурировал за престол с Сигизмундом в 1506 году. А в 1508 году поднял бунт, оказавшийся неудачным, и был вынужден выехать в Москву, где получил Ярославец с Боровском. Но из-за политических перемен, со временем, стал вновь стремиться в Литву, для чего вступил в переговоры. И не последнюю роль в этой истории играл Герберштейн, встречавшийся наедине с Князем Михаилом Глинским , как литовский посол. Таким образом , уровень его осведомленности был достаточным, чтобы его слова о регентстве считать реальностью.
Окончание вот этого «регентства» Василия III объясняет начало его активных действий в 1509 году, когда он решил привести Псков во власть Москвы
«Разрабатывая план присоединения Пскова, Василий III и его главный советник по этому вопросу, дьяк Василий Третьяк Долматов, опирались на опыт присоединения Новгорода Иваном III…. Долматов был помощником Ивана III в новгородских делах в 1477-1478 гг. Как и в случае с Новгородом, Долматов рассчитывал полностью удалить из города семьи представителей высших классов… Первым ходом Василия в этой игре было смещение его наместника в Пскове князя Петра Шуйского, с которым псковичи были в хороших отношениях, и замена его князем Репня-Оболенским. Князь Репня приехал в Псков летом 1509 г…Псковский летописец отмечает, что Репня с псковским народом был жесток…5 января 1510 г. наиболее видные псковские бояре , купцы, чиновник были приглашены посетить традиционную церемонию водосвятия утром крещенского дня в Новгороде. Вслед за этим псковичам было указано явиться во дворец великого князя…Когда вся знать собралась там, вошли бояре великого князя и объявили: «Вы арестованы волей Божьей и великого князя Василия Ивановича Всея Руси»… Ужас охватил псковичей, когда они узнали о произошедшем. Царь же Василий III, которому они направили своего посланника поставил условие : упразднение вече, снятие вечевого колокола и два княжеских наместника в Пскове.
«…Псковичи были ошеломлены. «Не проливали слез только дети», – отмечает летописец. И он патетически вопрошает: «Почему сердце не вырвалось из груди?»….Псковичи сказали, что они принимают свою судьбу как Божье наказание, намекая, что и великого князя может когда-нибудь настигнуть кара Божья. 13 января 1510 г. вечевой колокол был снят с колокольни собора Святой Троицы…«Так погибла слава Пскова», – отмечает летописец. Чувства псковичей были выражены в поэтическом «Плаче о городе Пскове», написанном неизвестным автором в традициях «Слова о полку Игореве» XII века…».
Г.Вернадский - автор процитированной мною книги «Россия в средние века», рассказывает также о том, что аресты псковской знати продолжились в псковском дворце, когда в Псков прибыл Василий III, и после этого было выслано в Москву 300 лучших псковских семей.
Однако Москва не стала их конечным пунктом, о чем повествует уже «История княжества Псковского» митрополита Евгения (Болховитинова) :
«…Лучшие люди Псковские были расписаны и розданы за Приставов по подворьям детям Боярским, коим поручено проводить их и до Москвы, а оттуда развести по низовым городам и на Волгу и проч… Всего 300 семейств. …
По выводе Посадников, Бояр и прочих Лучших Псковских граждан Великий Князь начал раздавать Боярские деревни своим Боярам и определил во Пскове Наместниками своими Боярина Григория Федоровича Морозова да Конюшего своего Ивана Андреевича Челядина..
Великий Князь пребывал ещё во Пскове, когда повелел прислать из низовых десяти городов на места выведенных туда 300 семей, поселян столько ж, которые того же года к Троицыну дню приехали…
…потомство древних псковичей уже не осталось на местах своих. В 1569 году ещё переселено 500, а 1615 году 300 семейств; а в 1695 году от случившейся во Пскове ужаснейшей всех прежних моровой язвы почти все коренные жители вымерли, как сказано в летописи, и места их заселены уже переведенцами и пришельцами разного рода из других городов…» ( «Псковский Барс-Лев Иоанна Богослова и «Птица Неясыть». «Духовное завещание» города гностиков. Знамения и Слава для России»).
Как видим, наместником в город Псков , вместо Князя Репни – Оболенского, въезжал тот самый боярин Иван Андреевич Челяднин, которого в 1512 году, через московского царя пригласил в Казань для исповеди казанский хан Мухаммад - Эмин.
Въезд воеводы, боярина и дипломата И.А.Челяднина в Псков представляет художественное полотно из псковских фондов, как важную веху в истории города, когда практически все население города заменялось - на жителей низовых городов Волги, т.е. расположенных - вниз по её течению.
Между депортациями из Пскова 1510, 1569 и 1615 годов, была ещё ссылка опальных Суздальских, Ярославских и Ростовских князей в Казань в 1564 году.
При этом, среди сосланных в Казань, был и правнук Князя Пскова Ярослава Васильевича Оболенского - Князь Александр Ярославов Ярославский.
В Писцовых книгах Казанского края, помеченных датой «7073 (1565) год» названы имена всех сосланных Половина из них имели княжеский титул - об этом пишет д.и.н. Р.Скрынников в его книге «Третий Рим».
«… На Москве стояла зима, когда опричники учинили охоту на опальную знать. Около сотни князей ярославских, ростовских и стародубских были схвачены на воеводстве, в полках либо в сельских усадьбах и под конвоем отправлены в ссылку на казанскую окраину. Через несколько недель облава повторилась. На этот раз царь велел схватить жен и детей опальных, чтобы спешно везти их к мужьям на поселение. Членам семей разрешили взять с собой очень немного, лишь то, что они могли унести в руках. Прочее имущество вместе с усадьбами и вотчинами перешло в собственность казны.
Суздальская знать, а также князья Оболенские пользовались особой привилегией. Те из них, кто сохранил родовые вотчины на территории некогда принадлежавших им княжеств, проходили службу по особым княжеским спискам, подкреплявшим их право на первоочередное получение думных чинов…. Опричные судьи отправили в Казань подавляющую часть лиц, записанных в первый список… В мгновение ока высокородные господа превратились в мелких казанских помещиков.
Обнаруженные писцовые книги " это точные, юридически зафиксированные данные о передаче земли опальным. Крохотные казанские поместья не компенсировали им даже малой доли конфискованных у них земельных богатств……»
Картину последствий этой ссылки дополняет Б.Н.Флоря в его книге «Иван Грозный» и, в частности, в главе «О Ярославских князьях»:
«Ссылка в Казань означала не только смену статуса их земельной собственности, но и решительные изменения их места на лестнице сословной иерархии. В состав «государева двора»…не входили представители дворянства окраин — Поволжья, Смоленщины, Северской земли. Поэтому превращение князей — потомков Рюрика в помещиков среднего Поволжья означало их фактическое исключение из объединения людей, причастных к управлению Русским государством. В новом положении они могли рассчитывать на какую-то карьеру лишь в пределах Казанского края. Они уже не могли претендовать на военные и административные должности общегосударственного значения и участвовать в местнических спорах. Их права были ограничены. И они были отодвинуты на периферию общественной жизни».
Большинству, если судить по фамилиям , действительно, не удалось подняться в карьере выше города или района, где они оказались. И даже статус мелких помещиков удержали не все, т.к. крепостных крестьян у них в Казанском ханстве не было, не было и доходов от прежних вотчин для найма, а сами они к сельскому труду не имели генетических предпосылок, поскольку были полководцами и управителями вотчин, с дипломатическими функциями.
Действительный член Уфимского Статистического Комитета и член-Корреспондент Московского Археологического общества Руф Игнатьев включил в его статью о Смоленском соборе Уфы, которая цитируется мною ниже, рассказ о некоем подъячем Уфимской приказной палаты, называемом в одном и том же архивном документе 1687 года и Власьевым, и Власовым, относительно которого он задался вопросом: Фамилия Власов, а потом Власьев в самом акте, изданном Археографическою Коммисиею, не происходит ли от ошибки писца Уфимской приказной Палаты и от недосмотра дьяка ? …Потомство Афонасия Ивановича сделались Уфимскими помещиками и служащими людьми, имена потомков великого секретаря и подскарбия можно видеть в тех, о которых мы прежде того говорили, списках дворян и в книге называемой десятня, что хранятся в архиве Уфимской Гражданской Палаты. Последний из Власьевых был старый подъячий Уфимской приказной Палаты Семён Степанович Власов …». Сменен за те же прегрешения , в которых обвиняли и Петрушку Власова… Этот подъячий…. уж не был ли тоже потомок дипломата?» /8/.
Подобные же замены фамилий в одном тексте мне встречались и в документах Ярославовых. К примеру, на 20 страницах единого документа: С.М.Ярославов называется - Ярославовым, а на карте земель и одной странице – Ярославцевым. Описки такие, чаще намеренные, чем случайные, когда писарь ставит более широко распространенную фамилию - Ярославцев. Встречались мне подобные «описки», как в бывшем Казанском ханстве, так и в Петербурге, когда один и тот же угловой дом на улице Кирпичной принадлежал домовладельцу Ярославову, а на улице Большой Морской – Ярославцеву. Сопутствуют они, как правило, Ярославовым, близким к Окуловым (Акуловым) и Олонецкой губернии, где были вотчины Окуловых. И Ярославовых в этих отношениях назвали ЯрославцОвыми.
Власьев, чей пример приведен выше, оказался в опальной ссылке в Уфе уже после завершения династии Ивана Грозного, и его присутствие в Башкирии лучше отражено в архивных документах. Сосланную же при Иване Грозном первостатейную русскую знать из Рюриков , наделенную «крохотными поместьями» , разыскивать ещё сложнее ( «Портрет «Неизвестной Ярославовой» - аристократки из столицы , написанный «щетинной кистью» вместе с портретами других урожденных Ярославовых»).
К тому же, через четыре года князь Александр Ярославов Ярославский был казнен, в связи с «заговором Челяднина».
Семья Князя Ярославова из первых княжеских списков , сосланного в Казань «для сельского труда», оказалась, вероятно, в том самом починке Ярославова, что означает один дом или хутор в пригороде Челяднина, ныне известного как город Бирск. Под определение «крохотное поместье» этот починок Ярославова, ставший затем деревней Ярославовой (именно в женском варианте), вполне подходит.
Вот так топонимика Ярославово и Челяднино на реке Белой объединила фамилии Ярославова и Челяднина, казненных одновременно, т.е. под один приступ гнева.
Потомок князей Ярославовых-Оболенских - Князь Александр Ярославов и другие Ярославские князья, которые уже 4 года были в ссылке в Казани, разделили судьбу убитого в гневе Челяднина.
Есть вопрос : Почему ?
Р.Скрынников пишет о том, что «Ослабление княжеской знати неизбежно выдвигало на политическую авансцену слой правящего боярства, стоявший ступенью ниже. К нему принадлежали старомосковские боярские семьи Челядниных, Бутурлиных, Захарьиных, Морозовых….». Они стали руководителями земщины, оказавшейся по мелочной опекой опричной думы. Земцы выразили протест против произвола опричных телохранителей… Протест против насилий опричнины исходил от членов созванного в Москве Земского собора. После роспуска собора многие из его членов подверглись казням и гонениям. В числе их оказался конюший боярин И. П. Челяднин-Федоров, к началу опричнины ставший одним из главных руководителей земской думы….На первом году опричнины Челяднин возглавлял и московскую семибоярщину. ….Можно проследить за службой Челяднина месяц за месяцем, неделя за неделей вплоть до роковых дней роспуска Земского собора, когда в его судьбе наступил решительный перелом. Конюшего отстранили от руководства земщиной и отправили на воеводство в пограничную крепость Полоцк…»
Дальнейшие события представляет картина «Опричники» Николая Неврева, изображающая убийство царём Ивана Петровича Фёдорова-Челяднина.
А.Гваньини писал об этом: «царь разгневался на Федорова –Челяднина за мнимый умысел овладеть престолом; нарядил его в царскую одежду, посадил на трон, поклонился, поздравил и тут же вонзил ему в сердце нож…».
«Убил царь мужа светлого в роде Челядниных Иоанна Петровича, уже бывшего в преклонном возрасте, погубил и жену его Марию» - так описывал это А.Курбский (Федоров-Челяднин.И.П.)
Убит Челяднин был 11 сентября 1568 года; погибли две сотни его родственников и слуг, а также другие земские деятели и их слуги. Его обвиняли в заговоре в пользу последнего удельного князя Владимира Андреевича Старицкого (внука Ивана III)…» ( «Опричники». Н.Неврев)
Упоминается и участие Челяднина « в заговоре против Глинских».
Конкуренция между Челядниными и Глинскими , с участием Оболенских , действительно, существовала. Но сложилась она ещё в начале XV века, поскольку подругой Елены Глинской была урожденная Оболенская-Телепнева , жена В.А. Челяднина. Другая урожденная Телепнева-Оболенская стала супругой Князя Михаила Глинского. При жизни царицы Елены Глинской , Челяднины и фаворит Иван Федорович Телепнев –Оболенский «отодвигали» польского маршалка Михаила Глинского. Но вот после смерти царицы в 1538 году, родственники Глинские начали ответный поход против бывшего фаворита Ивана Федоровича Телепнева-Оболенского и его сестры Агриппины, носившей в браке фамилию Челяднина, ставшей к этому времени уже мамкой – воспитательницей Ивана Грозного. Однако к временам опалы И.П.Федорова-Челяднина воспитательница Агриппина Оболенская –Челяднина была давно сослана в Каргополь. А брат её – фаворит царицы Глинской, умер в темнице в 1539 году.
Продолжение http://yaroslavova.ru/main.mhtml?Part=15&PubID=965
14-17 апреля 2014 года
Полный текст с иллюстрациями по ссылке http://yaroslavova.ru/main.mhtml?Part=15&PubID=965
АНОНС
Наместник Пскова И.А.Челяднин руководил депортацией 300 семей псковской знати в 1510 году, а через 2 года принимал исповедь у казанского хана Мухаммед-Эмина о некоей геополитической тайне. После этого с ханом был подписан «Вечный мир», который продержался до рождения Ивана Грозного в 1530 году. Мамкой воспитательницей новорожденного Ивана IV стала ближайшая родственница И.А.Челяднина - Агриппина Челяднина, урожденная Телепнева-Оболенская. А после смерти Василия III именно она сделала протекцию своему брату Князю Ивану Федоровичу Телепневу-Оболенскому в фавориты овдовевшей царицы Елены Глинской. Вот так племянники родоначальника Князей Ярославовых оказались - ближайшим окружением Глинской. Ведь воспитательница сына царицы Глинской и её фаворит были сыновьями Федора Васильевича Оболенского - родного брата, по отцу, Князя Пскова Ярослава Васильевича Оболенского. К потомкам их общего предка Князя Василия Косого Оболенского и Тарусского относилась и Елена Оболенская супруга Князя Михаила Глинского - дяди царицы. Главная конкуренция за ближайший круг складывалась между Глинским и фаворитом Оболенским, а также между Глинскими и Челядниными, включая Челядниных – внуков Я.З.Кошкина-Захарьева, старшего брата Романа, давшего имя дому Романовых. Один из этих внуков Г.Ф.Челяднин-Давыдов был наместником в Пскове вместе с И.А.Челядниным. А второй П.Ф Челяднин-Давыдов - отцом П.И.Федорова-Челяднина, члена Семибоярщины, строителя Свияжска, одного из руководителей Земской Думы и главного героя картины «Опричнина» Н.Неврева. Грозный лично казнил боярина в 1568 году за «Заговор Челяднина», после чего приказал казнить находившихся уже 4 года в ссылке в Казани вместе с семьями Ярославских и Суздальских князей, среди которых был и Князь Александр Ярославов Ярославский – правнук Князя Пскова Ярослава Оболенского. Починок Ярославов рядом с Челяднино – Бирском на реке Белой сохранил память об этой казни Челяднина и Ярославова в один год. А в 1569 году было депортировано ещё 500 семей псковской знати. Следы их можно теперь найти только по новгородско-псковской школе храмостроительства, Псковский иконе Божией Матери, да псковским обрядам. Следующие 300 семей выслали уже после «Лжедмитрия», при первых Романовых. И они тоже «канули в лету», приняв на себя войну с потомками Кучума и самые кровавые войны XVIII века. Три депортации! 1100 семей псковской знати! Такие репрессии не коснулись ни Новгорода, ни Твери, ни Ярославля, ни Суздаля. Искать их надо в Казанском ханстве по следу Челяднина и Лжедмитрия, с учетом дат ссылки «Древнего Пскова – Начала Руси» и тайны хана, известной Челяднину.
«Три депортация «древнего Пскова» и тайны ханской исповеди: Челяднины, Ярославовы, Оболенские и Глинские в Московских дворцах и на реке Белой» http://yaroslavova.ru/main.mhtml?Part=15&PubID=965
История основания на реке Белой города Челяднино - Бирска в 1555 году, названного позже именем небольшой речки Бирь, отмеченной починком Ярославова, связана с секретной дипломатической миссией посла Челяднина при казанском хане Мухаммед Эмине, когда представитель рода Челядниных и появился впервые на территории Казанского ханства, как доверенное лицо правителя.
Речь идет о некоей геополитической тайне, важность которой была столь велика, что в феврале 1512 года казанский хан лично просил московского царя прислать к нему персонально боярина и конюшего Ивана Андреевича Челяднина, с целью исповедаться перед ним, что выделяет этого посредника в переговорах во всей казанско-крымско-русской тайной дипломатии.
Впервые, упоминание об исповеди и некой тайне, которую казанский хан мог доверить только И.А.Челяднину, я встретила в трудах В.Вельяминова - Зернова, потомка мурзы Чета /1/, с которым в его жизни сотрудничал Ш.Марджани, затем - у ряда других исследователей.
Сами Челяднины - это потомки Акинфа Великого, боярина Князя Михаила Ярославова Тверского. И у меня нет сомнения в том, что город Челяднино – Бирск, поставленный ранее, чем Уфа, как «пограничная крепосца», связан вот с этой ханско-русской геополитикой, при этом - с важной ролью Пскова, как начала земли русской.
Пройдет два десятилетия, и уже при царице Е.Глинской супруга родного брата И.А.Челяднина - Агриппина (Аграфена) Телепнева-Оболенская станет мамкой воспитательницей будущего Ивана Грозного .
«…При жизни Василия III и после его кончины главной боярыней при наследнике состояла Аграфена, вдова боярина Василия Андреевича Челяднина. Отец боярина Василия Андрей, а затем брат Василия Иван были первыми, кто получил от Ивана III высший чин конюшего боярина….Елена Глинская доверяла Аграфене Челядниной. Ее брат Овчина стал конюшим. В 1536 г. Аграфена вместе с Овчиной сопровождала Ивана IV в его первой поездке на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. В следующем году на посольском приеме «ходил у великого князя в дяди место» Иван Иванович Челяднин. Еще через два года дядька получил титул конюшего. Обязанности дядьки были разнообразными. Челяднин был воспитателем наследника. Вероятно, именно он начал знакомить его с книжной премудростью…» (Р.Скрынников. «Иван Грозный»)
Однако описанное приближение, также как и фаворитизм её брата Ивана Федоровича Телепнева-Оболенского, проистекали из предшествовавших псковских и казанских событий 1500 -1515 годов.
В 1509-1510 годах, о которых идет речь, непосредственно перед приглашением И.А.Челяднина к Казанскому хану Мухаммаду Эмину, боярин И.А.Челяднин был воеводой в Пскове, чему предшествовала его деятельность в роли посла при дворе Сигизмунда I после русско-литовской войны 1507-1508 года и мятежа Михаила Глинского. По Псковским делам он ездил в 1509 в Новгород, где в 90-х годах XV века наместником был его отец Андрей Федорович Челяднин , погибший в финале предыдущей русско-литовской войны 1500-1503 годов. А в 1510 году И.А.Челяднин стал уже Псковским наместником.
Назначение И.А.Челяднина в Псков последовало за смертью 15 февраля 1509 года Князя Дмитрия Ивановича внука , венчанного в 1498 году на Великое княжество Московское его дедом Иваном III, поскольку он был наследником почившего Князя Тверского Ивана Ивановича Молодого – сына царицы Марии Борисовны Тверской.
До смерти «Дмитрия внука» будущий Василий III был регентом при нем, как писал Герберштейн. Ведь в 1499 году, после венчания на Московское и Владимирское царство Дмитрия Ивановича Внука, сын Ивана III от Софьи Палеолог - Василий стал Князем Псковским.
И хотя в 1502 году Иван III передал наследование уже его следующему сыну - Великому Князю Василию, но на царство он венчан не был.
Упоминание о том, что «согласно Герберштейну, «пока Дмитрий был жив, Гавриил [т.е. Василий] действовал как регент» вызывает сомнение автора, процитировавшего Герберштейна в этой части /1/. Однако посол Герберштейн, в свое время, выполнял особую миссию, когда передавал, на словах и письменно, сообщения из Литвы Князю Михаилу Львовичу Глинскому – дяде царицы Елены Глинской , второй супруги Василия III. Поэтом все тонкости касательно статуса его родственника - правителя Князь Михаил Глинский, знал достоверно. В Москве Глинский оказался из-за упомянутого выше мятежа. Он конкурировал за престол с Сигизмундом в 1506 году. А в 1508 году поднял бунт, оказавшийся неудачным, и был вынужден выехать в Москву, где получил Ярославец с Боровском. Но из-за политических перемен, со временем, стал вновь стремиться в Литву, для чего вступил в переговоры. И не последнюю роль в этой истории играл Герберштейн, встречавшийся наедине с Князем Михаилом Глинским , как литовский посол. Таким образом , уровень его осведомленности был достаточным, чтобы его слова о регентстве считать реальностью.
Окончание вот этого «регентства» Василия III объясняет начало его активных действий в 1509 году, когда он решил привести Псков во власть Москвы
«Разрабатывая план присоединения Пскова, Василий III и его главный советник по этому вопросу, дьяк Василий Третьяк Долматов, опирались на опыт присоединения Новгорода Иваном III…. Долматов был помощником Ивана III в новгородских делах в 1477-1478 гг. Как и в случае с Новгородом, Долматов рассчитывал полностью удалить из города семьи представителей высших классов… Первым ходом Василия в этой игре было смещение его наместника в Пскове князя Петра Шуйского, с которым псковичи были в хороших отношениях, и замена его князем Репня-Оболенским. Князь Репня приехал в Псков летом 1509 г…Псковский летописец отмечает, что Репня с псковским народом был жесток…5 января 1510 г. наиболее видные псковские бояре , купцы, чиновник были приглашены посетить традиционную церемонию водосвятия утром крещенского дня в Новгороде. Вслед за этим псковичам было указано явиться во дворец великого князя…Когда вся знать собралась там, вошли бояре великого князя и объявили: «Вы арестованы волей Божьей и великого князя Василия Ивановича Всея Руси»… Ужас охватил псковичей, когда они узнали о произошедшем. Царь же Василий III, которому они направили своего посланника поставил условие : упразднение вече, снятие вечевого колокола и два княжеских наместника в Пскове.
«…Псковичи были ошеломлены. «Не проливали слез только дети», – отмечает летописец. И он патетически вопрошает: «Почему сердце не вырвалось из груди?»….Псковичи сказали, что они принимают свою судьбу как Божье наказание, намекая, что и великого князя может когда-нибудь настигнуть кара Божья. 13 января 1510 г. вечевой колокол был снят с колокольни собора Святой Троицы…«Так погибла слава Пскова», – отмечает летописец. Чувства псковичей были выражены в поэтическом «Плаче о городе Пскове», написанном неизвестным автором в традициях «Слова о полку Игореве» XII века…».
Г.Вернадский - автор процитированной мною книги «Россия в средние века», рассказывает также о том, что аресты псковской знати продолжились в псковском дворце, когда в Псков прибыл Василий III, и после этого было выслано в Москву 300 лучших псковских семей.
Однако Москва не стала их конечным пунктом, о чем повествует уже «История княжества Псковского» митрополита Евгения (Болховитинова) :
«…Лучшие люди Псковские были расписаны и розданы за Приставов по подворьям детям Боярским, коим поручено проводить их и до Москвы, а оттуда развести по низовым городам и на Волгу и проч… Всего 300 семейств. …
По выводе Посадников, Бояр и прочих Лучших Псковских граждан Великий Князь начал раздавать Боярские деревни своим Боярам и определил во Пскове Наместниками своими Боярина Григория Федоровича Морозова да Конюшего своего Ивана Андреевича Челядина..
Великий Князь пребывал ещё во Пскове, когда повелел прислать из низовых десяти городов на места выведенных туда 300 семей, поселян столько ж, которые того же года к Троицыну дню приехали…
…потомство древних псковичей уже не осталось на местах своих. В 1569 году ещё переселено 500, а 1615 году 300 семейств; а в 1695 году от случившейся во Пскове ужаснейшей всех прежних моровой язвы почти все коренные жители вымерли, как сказано в летописи, и места их заселены уже переведенцами и пришельцами разного рода из других городов…» ( «Псковский Барс-Лев Иоанна Богослова и «Птица Неясыть». «Духовное завещание» города гностиков. Знамения и Слава для России»).
Как видим, наместником в город Псков , вместо Князя Репни – Оболенского, въезжал тот самый боярин Иван Андреевич Челяднин, которого в 1512 году, через московского царя пригласил в Казань для исповеди казанский хан Мухаммад - Эмин.
Въезд воеводы, боярина и дипломата И.А.Челяднина в Псков представляет художественное полотно из псковских фондов, как важную веху в истории города, когда практически все население города заменялось - на жителей низовых городов Волги, т.е. расположенных - вниз по её течению.
Между депортациями из Пскова 1510, 1569 и 1615 годов, была ещё ссылка опальных Суздальских, Ярославских и Ростовских князей в Казань в 1564 году.
При этом, среди сосланных в Казань, был и правнук Князя Пскова Ярослава Васильевича Оболенского - Князь Александр Ярославов Ярославский.
В Писцовых книгах Казанского края, помеченных датой «7073 (1565) год» названы имена всех сосланных Половина из них имели княжеский титул - об этом пишет д.и.н. Р.Скрынников в его книге «Третий Рим».
«… На Москве стояла зима, когда опричники учинили охоту на опальную знать. Около сотни князей ярославских, ростовских и стародубских были схвачены на воеводстве, в полках либо в сельских усадьбах и под конвоем отправлены в ссылку на казанскую окраину. Через несколько недель облава повторилась. На этот раз царь велел схватить жен и детей опальных, чтобы спешно везти их к мужьям на поселение. Членам семей разрешили взять с собой очень немного, лишь то, что они могли унести в руках. Прочее имущество вместе с усадьбами и вотчинами перешло в собственность казны.
Суздальская знать, а также князья Оболенские пользовались особой привилегией. Те из них, кто сохранил родовые вотчины на территории некогда принадлежавших им княжеств, проходили службу по особым княжеским спискам, подкреплявшим их право на первоочередное получение думных чинов…. Опричные судьи отправили в Казань подавляющую часть лиц, записанных в первый список… В мгновение ока высокородные господа превратились в мелких казанских помещиков.
Обнаруженные писцовые книги " это точные, юридически зафиксированные данные о передаче земли опальным. Крохотные казанские поместья не компенсировали им даже малой доли конфискованных у них земельных богатств……»
Картину последствий этой ссылки дополняет Б.Н.Флоря в его книге «Иван Грозный» и, в частности, в главе «О Ярославских князьях»:
«Ссылка в Казань означала не только смену статуса их земельной собственности, но и решительные изменения их места на лестнице сословной иерархии. В состав «государева двора»…не входили представители дворянства окраин — Поволжья, Смоленщины, Северской земли. Поэтому превращение князей — потомков Рюрика в помещиков среднего Поволжья означало их фактическое исключение из объединения людей, причастных к управлению Русским государством. В новом положении они могли рассчитывать на какую-то карьеру лишь в пределах Казанского края. Они уже не могли претендовать на военные и административные должности общегосударственного значения и участвовать в местнических спорах. Их права были ограничены. И они были отодвинуты на периферию общественной жизни».
Большинству, если судить по фамилиям , действительно, не удалось подняться в карьере выше города или района, где они оказались. И даже статус мелких помещиков удержали не все, т.к. крепостных крестьян у них в Казанском ханстве не было, не было и доходов от прежних вотчин для найма, а сами они к сельскому труду не имели генетических предпосылок, поскольку были полководцами и управителями вотчин, с дипломатическими функциями.
Действительный член Уфимского Статистического Комитета и член-Корреспондент Московского Археологического общества Руф Игнатьев включил в его статью о Смоленском соборе Уфы, которая цитируется мною ниже, рассказ о некоем подъячем Уфимской приказной палаты, называемом в одном и том же архивном документе 1687 года и Власьевым, и Власовым, относительно которого он задался вопросом: Фамилия Власов, а потом Власьев в самом акте, изданном Археографическою Коммисиею, не происходит ли от ошибки писца Уфимской приказной Палаты и от недосмотра дьяка ? …Потомство Афонасия Ивановича сделались Уфимскими помещиками и служащими людьми, имена потомков великого секретаря и подскарбия можно видеть в тех, о которых мы прежде того говорили, списках дворян и в книге называемой десятня, что хранятся в архиве Уфимской Гражданской Палаты. Последний из Власьевых был старый подъячий Уфимской приказной Палаты Семён Степанович Власов …». Сменен за те же прегрешения , в которых обвиняли и Петрушку Власова… Этот подъячий…. уж не был ли тоже потомок дипломата?» /8/.
Подобные же замены фамилий в одном тексте мне встречались и в документах Ярославовых. К примеру, на 20 страницах единого документа: С.М.Ярославов называется - Ярославовым, а на карте земель и одной странице – Ярославцевым. Описки такие, чаще намеренные, чем случайные, когда писарь ставит более широко распространенную фамилию - Ярославцев. Встречались мне подобные «описки», как в бывшем Казанском ханстве, так и в Петербурге, когда один и тот же угловой дом на улице Кирпичной принадлежал домовладельцу Ярославову, а на улице Большой Морской – Ярославцеву. Сопутствуют они, как правило, Ярославовым, близким к Окуловым (Акуловым) и Олонецкой губернии, где были вотчины Окуловых. И Ярославовых в этих отношениях назвали ЯрославцОвыми.
Власьев, чей пример приведен выше, оказался в опальной ссылке в Уфе уже после завершения династии Ивана Грозного, и его присутствие в Башкирии лучше отражено в архивных документах. Сосланную же при Иване Грозном первостатейную русскую знать из Рюриков , наделенную «крохотными поместьями» , разыскивать ещё сложнее ( «Портрет «Неизвестной Ярославовой» - аристократки из столицы , написанный «щетинной кистью» вместе с портретами других урожденных Ярославовых»).
К тому же, через четыре года князь Александр Ярославов Ярославский был казнен, в связи с «заговором Челяднина».
Семья Князя Ярославова из первых княжеских списков , сосланного в Казань «для сельского труда», оказалась, вероятно, в том самом починке Ярославова, что означает один дом или хутор в пригороде Челяднина, ныне известного как город Бирск. Под определение «крохотное поместье» этот починок Ярославова, ставший затем деревней Ярославовой (именно в женском варианте), вполне подходит.
Вот так топонимика Ярославово и Челяднино на реке Белой объединила фамилии Ярославова и Челяднина, казненных одновременно, т.е. под один приступ гнева.
Потомок князей Ярославовых-Оболенских - Князь Александр Ярославов и другие Ярославские князья, которые уже 4 года были в ссылке в Казани, разделили судьбу убитого в гневе Челяднина.
Есть вопрос : Почему ?
Р.Скрынников пишет о том, что «Ослабление княжеской знати неизбежно выдвигало на политическую авансцену слой правящего боярства, стоявший ступенью ниже. К нему принадлежали старомосковские боярские семьи Челядниных, Бутурлиных, Захарьиных, Морозовых….». Они стали руководителями земщины, оказавшейся по мелочной опекой опричной думы. Земцы выразили протест против произвола опричных телохранителей… Протест против насилий опричнины исходил от членов созванного в Москве Земского собора. После роспуска собора многие из его членов подверглись казням и гонениям. В числе их оказался конюший боярин И. П. Челяднин-Федоров, к началу опричнины ставший одним из главных руководителей земской думы….На первом году опричнины Челяднин возглавлял и московскую семибоярщину. ….Можно проследить за службой Челяднина месяц за месяцем, неделя за неделей вплоть до роковых дней роспуска Земского собора, когда в его судьбе наступил решительный перелом. Конюшего отстранили от руководства земщиной и отправили на воеводство в пограничную крепость Полоцк…»
Дальнейшие события представляет картина «Опричники» Николая Неврева, изображающая убийство царём Ивана Петровича Фёдорова-Челяднина.
А.Гваньини писал об этом: «царь разгневался на Федорова –Челяднина за мнимый умысел овладеть престолом; нарядил его в царскую одежду, посадил на трон, поклонился, поздравил и тут же вонзил ему в сердце нож…».
«Убил царь мужа светлого в роде Челядниных Иоанна Петровича, уже бывшего в преклонном возрасте, погубил и жену его Марию» - так описывал это А.Курбский (Федоров-Челяднин.И.П.)
Убит Челяднин был 11 сентября 1568 года; погибли две сотни его родственников и слуг, а также другие земские деятели и их слуги. Его обвиняли в заговоре в пользу последнего удельного князя Владимира Андреевича Старицкого (внука Ивана III)…» ( «Опричники». Н.Неврев)
Упоминается и участие Челяднина « в заговоре против Глинских».
Конкуренция между Челядниными и Глинскими , с участием Оболенских , действительно, существовала. Но сложилась она ещё в начале XV века, поскольку подругой Елены Глинской была урожденная Оболенская-Телепнева , жена В.А. Челяднина. Другая урожденная Телепнева-Оболенская стала супругой Князя Михаила Глинского. При жизни царицы Елены Глинской , Челяднины и фаворит Иван Федорович Телепнев –Оболенский «отодвигали» польского маршалка Михаила Глинского. Но вот после смерти царицы в 1538 году, родственники Глинские начали ответный поход против бывшего фаворита Ивана Федоровича Телепнева-Оболенского и его сестры Агриппины, носившей в браке фамилию Челяднина, ставшей к этому времени уже мамкой – воспитательницей Ивана Грозного. Однако к временам опалы И.П.Федорова-Челяднина воспитательница Агриппина Оболенская –Челяднина была давно сослана в Каргополь. А брат её – фаворит царицы Глинской, умер в темнице в 1539 году.
Продолжение http://yaroslavova.ru/main.mhtml?Part=15&PubID=965